Юрьевские мученики.

14 января 2019 года исполнилось 100 лет со дня мученической кончины первого эстонского епископа Платона (Кульбуша) и вместе с ним двух священномучеников – протоиерея Николая Бежаницкого и протоиерея Михаила Блейве.

Об этом опубликованная в 1933 году газетой "Таллинский русский голос" статья Николая Чернова .

Юрьевские мученики

( К 14-летию со дня смерти еп. Платона 14 янв. 1919 г. )

14 лет минуло с того рокового дня, когда ранним утром в Юрьеве, в темном подвале многоэтажного дома № 5 по Компанейской улице, были зверски замучены большевиками первый эстонский епископ, преосвященный Платон, о. о. протоиереи Михаил Блейве, Николай Бежаницкий и др.

В конце ноября 1918 г. еп. Платон тяжко заболел воспалением легких, но к началу декабря оправился.

5-го декабря, в день 24-ой годовщины служения Архипастыря в священном сане, был отслужен по этому поводу благодарственный молебен.

Тем временем в Юрьев вошли большевики. Хотя по отношению к православной церкви, они вначале не проявляли враждебности, тем не менее еп. Платон, хорошо их зная, предостерегал: «Добра от их прихода не ожидайте». И, действительно, вскоре в местной эстонской коммунистической газете был напечатан декрет не только о воспрещении всяких богослужений, но даже каких бы то ни было внешних оказательств религиозных верований. Местное, как православное, так и лютеранское, духовенство решило: временно повиноваться, т.е. храмы закрыть и прекратить в них совершение богослужений.

Однако, требования большевиков шли дальше. Появившаяся в местной русской газете «Молот» новая заметка гласила:

«Правительство Эстонской Северной Коммуны, признав деятельность духовенства контрреволюционной, предлагает всем попам, пасторм, ксендзам, раввинам и пр. в 24 часа оставить пределы Эстонии».

Для выяснения этого дела Преосвященный отправил к коменданту города отцов Блейве, Бежаницкого, Лааря и протод. Дорина.

Оказалось, что это только газетная заметка, а о существовании подобного декрета еще ничего неизвестно. - Равным образом, - говорил комендант, - мне ничего официально не известно о воспрещении богослужений, и я, со своей стороны, предлагаю, чтобы богослужения совершались попрежнему. Нарушителей порядка буду наказывать.

Несмотря на такой ответ коменданта, духовенство решило действовать осторожно и храмы до окончательного выяснения положения не открывать. Миряне же предпринимали ряд ходатайств возстановлении религиозной жизни.

* *

*

Наступило 2 января. В этот день, около 7 час. вечера, был арестован и отведен в здание милиции прогуливающийся около дома в сопровождении протодиакона Дорина едва оправившийся от болезни преосвященный Платон. Оказалось, что в городе производится облава на «белогвардейцев». Арестованных из помещения милиции постепенно переводили на Компанейскую 5.

В воскресенье, 5 января, в 11 час. Ночи привели на Компанейскую и Преосвященного Платона. Он вошел бодрый, веселый и громогласно приветствовал всех: - «Добрый вечер, братие!»

Все кинулись на встречу Владыке и приняли его святительское благословение. Устроили его на тех же нарах, где теснились сами. Когда все разместились, начались повествования о событиях последних дней. Узнав о том, что пастор Штремберг чистил ретирадные места, Преосвященный только сказал: - Такие руки надо целовать…

Около часа ночи того же воскресенья доставлены были еще двое арестованных: о.о. протоиереи Юрьевского Успенского Собора Александр Брянцев и Михаил Блейве. О причинах своего задержания они рассказали следующее:

Арест Епископа на все православное население г. Юрьева произвел удручающее впечатление. Прихожане всех православных церквей стали усиленно ходатайствовать об освобождении Преосвященного и других арестованных, попутно и о разрешении совершать богослужения. Эстонские коммунисты относились к этим ходатайствам враждебно, вопреки русскому коменданту города, который обещал употребить все свое влияние, чтобы арестованному духовенствуне было причинено никакого зла. - Сегодня, 5 января — рассказывали протоиереи — рано утром по городу был расклеен приказ № 4, за собственноручной подписью коменданта, следующего содержания:

«Приказываю открыть все православныя церкви и приступить к богослужению до особых декретов по этому поводу от Народных Комиссаров Российской Республики».

Узнав о приказе, сразу открыли собор и в 9 час. утра велели начать благовест.

Уже минут через десять после начала звона стали сткаться богомольцы. Но в это время в собор вбежали три красноармейца. Один из них поднялся на колокольню и прекратил звон, а остальные двое с револьвером в руках и в шапках вбежали в алтарь и потребовали прекратить еще не начавшееся богослужение. Духовенству же велели следовать за ними. На допросе ссылки на приказ № 4 вызвали бурю гнева и угрозу разстрелять самого коменданта.

* *

*

Медленно тянулась тяжелая жизнь заключенных. Каждый новый день прносил не радость, а опасения. Особено безпокоила весть о начавшихся разстрелах.

В воскресенье, 12 января, часов около семи вечера, все заключенные были страшно возмущены, когда стража заставила Преосвященнаго и о. Блейве вычистить отхожее место. Однако, эта грязная работа была исполнена ими с таким сознанием собственного достоинства, что даже распорядившимся стало стыдно за свое издевательство.

За вечерней трапезой через одного расположеннаго к заключенным стражникам узнали, что в городе говорят о разстреле Владыки, как о свершившемся факте.

Преосвященному стало ясно, что участь его предрешена. Он собрал вокруг себя духовных лиц и сказал:

- Конец мой близок . . . Так угодно Господу и да будет Его святая воля. Если из вас, дорогие, кто-нибудь останется в живых, передайте всем мое последнее архипастырское благословение и пожелание, чтобы нависшая туча милостию Божиею скорее разсеялась, и чтобы Православие снова возсияло в полном блеске своего величия и небесной чистоты. Передайте благодарность мою всем, кто в дни нашего заключения так ярко свидетельствовал свою любовь к нам, присылал нам пищу, стремился хотя бы мельком взглянуть на нас» . . . . .

Около десяти часов утра следующего дня Преосвященнаго и о. Блейве опять повели на работу. Заставили носить ящики с награбленным добром из второго этажа в погреб. Свидетелями этой работы были многие жители (здание милиции, где трудился Владыка, находилось на Рыночной площади). Православныя женщины земными поклонами выражали работающему архипастырю вое благоговение. Работа длилась около трех часов, после чего Преосвященный снова вернулся в «тюрьму» бодрым, веселым и шутливо заявил:

- Сегодня обед с отцом Михаилом мы заработали.

В это время над городом уже начали громыхать снаряды, рвалась шрапнель, шло наступление белых, спасение для несчастных. Но как дорого оно обошлось!

В молитве, в ожидании свободы, прошла безпокойная ночь. Орудийная стрельба, начавшаяся с вечера, не смолкла и к утру.

А утром началось . . . Явился красноармеец и в грубой форме приказал Преосвяшенному одеться, заьрать вещи и следовать за ним. Красноармеец так торопил Владыку, что тот только на ходу успел сказать: - Прощайте, братие!

Через некоторое время вызвали о. Михаила Блейве (ему даже не дали одеть верхнее платье) о. Николая Бежаницкого, пастора Гана, пастора Шварца . . . Вызвали какого-то Францева. О. Александр Брянцев, фамилию котораго большевики очевидно перепутали, не вышел и этим спас себя.

* *

*

Настроение заключенных все более и более падало. Надежда на белых казалась больной фантазией.

И вот в момент крайняго отчаяния узники с изумлением заметили, что исчезла стража. Попробовали дверь — закрыта на ключ. А за дверью совсем близко шла ружейная пальба.

Вдруг извне стали ломать дверь. Еще, еще . . . дверь поддалась и раскрылась. Кто-то крикнул: - «Свобода… Белые в городе». - Все бросились к выходу и были спасены.

А куда делся Епископ, священники Бежаницкий, Блейве и другие? Они нашли свой мученический конец в подвале того же дома. Там, все, вместе, облившиеся кровью, с пробитыми черепами, вывернутыми лицами, они, несчастные мученики, пострадали за Веру, за Христа …

Всего найдено было 19 трупов. Осмотр трупа Преосвященнаго обнаружил 11 ран : 7 штыковых на груди и 4 пулевыя — 2 две на груди, 1 на левом плече и 1 над правым глазом, причем последняя от разрывной пули, т.ч. затылочная часть черепа вся разворочена . . . Весь головной мозг вытек. У Бежаницкого и Блейве по одной пулевой ране, тоже разрывной пулею ... .

Николай Чернов

P.S. Образовавшимся в Юрьеве комитетом по увековечению жертв большевицкаго террора на месте убиения в подвале , на пожертвования устроена часовня — памятник.